В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь; у этого царя было три сына, все они были на возрасте. Только мать их вдруг унес Кощей Бессмертный… Кощей… Знакомый персонаж, правда? Знакомый по читанным, да слышанным в детстве сказкам и виденным фильмам. Что мы знаем о Кощее? Морщим лоб, вспоминаем. Так, игла, яйцо, смерть где-то там в них пребывающая; ну, и что-то в этом роде.
Становилось все холоднее и холоднее, хотя в природе царствовал июнь, не просто теплый – жаркий. Но он понимал, что попал в какое-то иное измерение, мелкий моросящий дождик, змейками заползающий за шиворот, а сквозь рваные тучи, скрываемые еловыми ветвями, едва просматривался бледный диск луны. Другая луна, иного мира.
Итак, продолжаем брести по темной чаще, страшась не потерять едва различимую во тьме тропинку, с надеждой и трепетом посматривая на бледный диск луны, то выныривающий из-за туч, то прячущийся в них. Бредем же мы навстречу Змею. Кому же еще? Но прежде, чем мы с ним встретимся – пару слов о русалках и леших, помянутых в статье «Где рождаются сказки» . Это, в представлении славян – заложные покойники, то есть люди, умершие не своей смертью: самоубийцы там, утопленники, пораженные молнией и прочие.
В статье «Про книги, домашний театр и воображение» я поделился своим скромным опытом воспитания детей через книги и театр – причем через театр не столько мы их воспитываем, сколько они сами себя воспитывают. Продолжим эту тему – воспитание. Поговорим о сказках, какое же детство-то без них? Настоящих. Хороших. Можно их в книгах находить, а можно и самому придумывать. Вторым путем иду я. Почему? Потому что сызмальства ездил на все каникулы к бабушке в деревню. Был у нее брат, дед Степан, Царствие ему Небесное. Уникальный был человек и рассказчик – тоже, много чего из охотничьей своей жизни рассказывал; больше, правда, заливал. …
…Cнег, едва ли ни первый это осенью и падающий на ресницы большими мокрыми хлопьями, слепит глаза; смотрю на покрытое свинцовыми тучами, словно рассерженное, небо, потом опускаю взгляд и вижу сквозь густую снежную пелену освящаемый бледно-желтым светом фар, поток спешащих в Москву машин. Их гул перемешивается с рокотом трактора, расчищающего снег, сквозь который едва проступает одинокий силуэт турника. Заждавшегося меня.
